«Играли в сгоревшем танке»: вывезенный в СССР афганец рассказал о детстве во время войны

«Месяц пытались попасть в аэропорт»

— Как в детстве вы воспринимали войну?

— Она началась через полгода после моего рождения, поэтому мирного времени в Афганистане я не помню. При этом все страшные вещи казались такими обыденными... Например, во дворе школы, куда я ходил с четырёх лет, в углу стоял подбитый, сгоревший танк — по контурам это был Т-34, и мы в нём играли. Всякие защёлки ещё не проржавели, мы их дёргали, и однажды плохо закрепили люк, он упал и перебил пальцы моему брату. Помню, как он храбрился и пытался не плакать.

Сколько себя помню в детстве, всегда было слышно, как летают вертолёты. Школа была в 2-2,5 км от дома, пока дойдёшь — уже ни учиться не хочется, ничего. Дорога проходила мимо гарнизона, постоянно била артиллерия, летала пыль — и на уроки мы приходили, покрытые этой пылью.

Или вот недалеко от мечети в городе, где мы жили, произошёл террористический акт, образовалась воронка метров на сорок, туда постоянно набегала вода и мы плавали.

— Расскажите о вашей семье.

— Мой отец занимался политикой. Он состоял в Народной демократической партии Афганистана. Папу убили моджахеды в 1980 году. Мама умерла, и меня взяла к себе семья дяди. У них был сын, ещё один сын умер: я помню, как все тогда переживали. Дядя на момент гибели моего отца командовал дивизией. Он и сейчас живёт в Афганистане, такой старый воин.

С 1984 года из Афганистана в Советский Союз начали вывозить детей, в основном, сирот. Дядя мне говорил: «Наш народ захлёбывается в крови, а Союз — другая, волшебная страна, там прекрасные люди. Ваш день не должен проходить праздно — учитесь! Вы надежда нашего народа».

И я действительно хотел стараться, учиться — ещё когда в раннем детстве подражал двоюродной сестре Джамиле, выводил какие-то закорючки в тетради. Она тогда похвалила мой почерк, сказала, что хорошо получается. Этим она меня мотивировала на всю жизнь.

• © Фото из личного архива

Всего в СССР было вывезено 1850 афганских детей. Я попал в одну из таких групп в 1985 году, когда мне было семь лет. Мы тогда жили в Гардезе, из нашего города было около 30 кандидатов на вывоз, но в итоге в поток попали пятеро. Каждый день в течение месяца мы пытались попасть в аэропорт — спереди и сзади нас ехали два грузовика с вооружёнными людьми, но вылет постоянно срывался. Потом я слышал, что ЦРУ и его шпионы делали всё, чтоб афганские дети не попадали в СССР.

Всё же нам удалось долететь до Кабула. Сорок дней мы провели в детском доме «Ватан», прошли медицинскую комиссию, и затем улетели в Союз.

«Наш народ в беде»

— Вы попали в интернат в Волгограде. Что вам запомнилось из того времени?

— В нашем интернате оказались дети со всего Афганистана. Там действительно были замечательные педагоги и великолепные условия для жизни, это была, наверное, лучшая школа в СССР, и я это говорю не для красного словца. Какие у нас были грамотные преподаватели, красивые и добрые медсёстры, а в учителя музыки или библиотекаря половина интерната была просто влюблена! Физическая подготовка тоже была на высоте: секции бокса и дзюдо, футбол, тренировки во дворе. Дисциплина была строгая, но это пошло исключительно на пользу.

Педагоги смогли до нас донести, что наш народ в беде. И в общем их суть пребывания с нами слилась в такую притчу: «Я защищён, меня потом не тронут, но как мне жить, когда народ мой тонет». В такой парадигме мы росли в Волгограде.

— Каким для вас стал период вывода войск из Афганистана и распада СССР?

— Было заметно, что времена изменились. Например, появились фильмы: «Интердевочка», «Стервятники на дорогах», «Авария, дочь мента». На последний мы пошли всем классом — но оказалось, что это кино, как и другие, перечисленные мной, пронизаны грязью.

В классном шкафу появилась книга «Архипелаг ГУЛАГ» — мне это было неприятно, я не мог понять, откуда она у нас взялась. Книжкам о зверствах Сталина и другой макулатуре я не верил. Сердцем чувствовал, что только та страна, какую я знал, была на самом деле, и ни разу не было, чтобы сердце меня обмануло.

Что касается распада Советского Союза, то это стало для меня трагедией, я просто не мог в это поверить.

— Как ваша жизнь складывалась дальше?

— Хочу сказать, что мне повезло окончить именно советскую школу. Это был очень высокий уровень знаний, и даже если в аттестате стояла «тройка», то сейчас с этими же троечным уровнем можно легко поступить в институт.

• © Фото из личного архива

Меня после выпуска отправили в колледж на бухгалтерский учёт. Но я совсем не хотел быть банкиром — готовился стать военным, в крайнем случае планировал выучиться на лесника или ветеринара. Из техникума меня отчислили.

— В России вы проживали без паспорта и не получили гражданство, что создавало большие трудности. В 2014 году вы уехали в Донецк ополченцем. Три года в окопах, тяжёлое ранение, вы лишились обеих ног… Чем вы занимаетесь сейчас?

— После ранения я остался в Народной милиции ДНР, нахожусь на довольствии в моём любимом одиннадцатом полку, во втором мотострелковом батальоне. Я получаю зарплату, в этом плане ни в чем не нуждаюсь, у меня есть друзья, земляки и армия.

Но есть те, кто очень хочет помочь, и когда я в очередной раз повторяю, что мне ничего не надо, то вижу, что человек огорчается. Тогда я, например, предлагаю купить бойцам маскхалаты, каски или бронежилеты, и таким образом люди оказывают помощь мне, а я — своим братьям.

Сейчас в помощи нуждается не только Донбасс, но и Афганистан. За последние 20 лет страна в руинах. После ухода американцев афганцы получили все долги, всю разрушенную инфраструктуру. Много беженцев, которые живут в палаточных городах, а зима стоит морозная. Поэтому мы купили 50 спальных мешков и будем думать, как их передать, чтобы люди не умерли от холода. В дальнейшем я хочу продолжить собирать и отправлять туда помощь.