«Готовы делать всё, что можем»: как донецкие беженцы первой волны помогают своим землякам

«Байкал сам нас нашёл»

«Я не хотел уезжать: дело своё бросать, цех, оборудование, машину. Дом новый — только в феврале взяли... А жена говорила: давай всё срочно продавать, поехали. Я не поверил, пока снаряды на головы не полетели», — рассказывает 37-летний Андрей Нутоутус о событиях восьмилетней давности. Тогда он с женой Натальей и дочкой Викой жил в городе Енакиево, небольшом городке между Донецком и Горловкой.

В августе 2014 года семье пришлось за считанные дни распрощаться с прежней жизнью, чтобы начать новую, уже в России. «Обстрелы были всё ближе, — вспоминает Андрей. — Мы генератор у друга поставили, решили, что перебежим, если что, и у него в подвале отсидимся. Но, к сожалению, когда начинается обстрел, уже никуда не добежать. Подождали, пока всё не утихнет, добрались кое-как до друга, в подвале провели три дня. Уже ни работы не было ни у кого, ни денег, счета заблокированы. В итоге машину я продал за 15 тыс. рублей, этих денег как раз хватило, чтобы нанять перевозчиков, которые знают, когда не стреляют, и могут безопасно довезти до точки эвакуации».

Автобус, на который потом пересела семья Нутоутус с шестилетней дочкой, встрял в трёхкилометровой пробке на границе: «Я решил — чего стоять-то. Пошли пешком, перешли границу, а наш автобус её так и не пересёк. Его развернули, потому что опять начался обстрел. А потом я узнал, что и дома нашего больше нет. Разбомбили».

На российской стороне границы семью встретили сотрудники МЧС, продолжает Андрей: «Помогли, очень по-доброму относились, просто большое им спасибо. Привезли в лагерь, накормили сразу. Честно скажу: всё было вкусно. Но в рот что-то ничего тогда не лезло».

В лагере для беженцев Андрей с женой и дочкой пробыли два или три дня: «Конец августа, холодно, мест не хватало уже даже в палатках, а мы с ребёнком. Родственников в России нет, в гостях остановиться не у кого. Проводилось распределение — можно было выбрать, в каком регионе осесть дальше, там помогали на местах. Самое интересное, что мы дома в Енакиево часто говорили: вот бы когда-нибудь на Байкале побывать. И вот в лагере подошли к карте, увидели, что есть возможность уехать в Иркутскую область. Можно сказать, что Байкал сам нас нашёл», — улыбается он.

«Земляки не поддержали»

Время, проведённое в холодном краю, Андрей вспоминает с большой теплотой: «Нам предоставляли жильё первые три месяца. Очень помогли со всем, и с документами, и с проездом, и с работой». Жена Андрея Наталья устроилась в школу в Ангарске, а сам он пошёл в сферу строительства — возводил с бригадой таких же уехавших из Донбасса людей жильё взамен аварийных и ветхих домов.

Но в 2015 году уязвимым положением сотрудников решил воспользоваться их работодатель, продолжает Нутоутус: «Мы полгода строили. Все рвались работать, я две смены делал, чтобы в сроки успеть и сделать на совесть, хотя заказчик очень экономил на материале. В итоге вместо обещанной суммы на бригаду из 70 человек мы получили один миллион рублей. То есть кто-то за шесть месяцев труда получил 18 тысяч, кто 30, кто 25. А работодатель сказал: вы понаехали, кто не согласен, тех сейчас обратно в Донбасс депортируют».

«В общем, нас пытались запугать. Я и сам тогда только переехал, глаза такие испуганные. Но я всё же подал в суд. Из всей бригады моих земляков меня не поддержал никто, никто не написал заявление! Мол, а что мы тут сделать можем. Просто опустили руки, как будто это никому не надо», — вспоминает Андрей.

Суд занял сторону мужчины и постановил выплатить задолженность по зарплате — полтора миллиона рублей. Однако работодатель хитростью заставил Андрея расписаться в получении денег до их передачи. «Он протягивает мне конверт, открываю — там четыре тысячи. Моя реакция была, конечно, неадекватная, я применил физическую силу. Я был с дочкой, жена в это время в роддоме лежала с нашим новорожденным сыном Никитой. Работодатель написал заявление в полицию. Меня вызвали, выслушали и лишь руками развели. Сказали: иди отсюда. История на этом закончилась, а я понял, что на кого-то надеяться нельзя», — вздыхает Нутоутус.

«Слёзы счастья»

Из Иркутской области семья в 2016 году перебралась в Бурятию. Сначала Андрей «поднимал» одну компанию, куда его позвали гендиректором, но через год решил открыть собственное дело.

• © Фото из личного архива

«В Енакиево я занимался производством тротуарной плитки, свой бизнес был. Тут я понял, что на плитку есть хороший спрос, — говорит он. — Ну и стали бить в эту точку. Много чего пережили, и пожар был на арендованной базе, отстраивались заново. Сейчас уже свою базу взяли в кредит. Работаем. Вообще нам здесь нравится. Мы любим природу, рыбалку, места тут очень красивые».

Андрей хорошо помнит день признания Россией независимости ДНР и ЛНР. «У нас в Улан-Удэ с Москвой пять часов разницы во времени. Мы не спали всю ночь: ждали выступления Путина. Уже догадывались, о чём оно будет. Это были слёзы счастья, мы радовались так же, как и там», — рассказывает Андрей. 

Он рассказывает о своих поездках в Донецкую область после 2014 года: «Я разговаривал там по-русски и мне не хотели отвечать. Жена, когда училась в институте, сначала переводила задание на русский, выполняла его, обратно переводила на украинский и записывала ответ. Зачем вот это было заставлять людей делать, когда всё время они спокойно говорили и писали на русском? Нам это было удобнее».

С началом специальной военной операции семья, которая как никто знает, каково беженцам, и сама стала активно участвовать в благотворительности и гуманитарной помощи. «Пока из Донецкой области в наши края приехало два человека к родственникам, но говорят, что в Бурятию много кто приедет. Мы закупаем продукты коробками, отвозим. И, конечно, сразу готовы делать всё, что можем, когда приедут новые беженцы», — подчёркивает Нутоутус.

По словам Андрея, самое тяжёлое в их переезде — периодически накатывающее чувство одиночества. «Это моральная усталость от того, что мы лишились всего и всех. Была большая семья, а сейчас мы, по сути дела, одни. Всегда тянет домой, хотя со временем к этому чуть-чуть начинаешь привыкать. Раньше ездили к родственникам в Донецкую область, теперь такой возможности нет. Но связь держим каждый день. Бабушки старенькие, переезжать никуда не хотят, а мамы за ними присматривают. То есть и к нам уезжать не хотят, и нас гонят, потому что беспокоятся о нашей безопасности».